Via est vita: В лабиринте Пантанала
В июле 1997 года в Бразилию вылетела исследовательская группа из двух человека Андрея Куприна, члена Русского географического общества и Владимира Новикова, профессионального фотографа. Их первое путешествие в Южную Америку состоялось почти четыре года назад. На этот раз их целью было исследование Южной Амазонии, а также обширной области болот в центральной Бразилии. За два месяца экспедицией было отснято немало интересного фотоматериала о жизни природы, собрана и передана в Московский ботаническии сад коллекция семян редких растений. Мы предлагаем вниманию читателей очерк, А. Куприна, рассказывающий о последнем этапе экспедиции.
Сколько уже прошло времени с тех пор, как мы попали в лабиринт? День, неделя, месяц? Вот так, навскидку, пожалуй, и не скажешь. Хотя если посчитать... да, что-то около двух недель. Остались позади почти два месяца странствий по центральной Бразилии. Кроваво-красные дороги Мату-Гроссу (название одного из бразильских штатов), неприветливые джунгли Шингу ( один из притоков Амазонки) и еще многое, о чем когда-нибудь стоит рассказать. Ну а пока...
Под лабиринтом я подразумеваю то место, в котором мы оказались, покинув основное русло реки Куябы. Здесь нет течения, и абсолютно непонятно, в каком направлении плыть. Вернее, зная, что река осталась на востоке, и догадываясь, где он, этот восток, находится, плутая в бесконечных островах, озерах, зарослях кустарника и еще некой субстанции, которой я пока не придумал названия, с упорством обреченных, медленно движемся в сторону восхода солнца.
По спинам кайманов
Вечер, около пяти часов, еще не стемнело. Пламя костра лижет черные бока котелка, висящего на корявой рогулине. Скоро комары приумножат свои ряды, и придется искать спасения в палатке. Но пока комаров мало, я смотрю на костер, на темно-зеленые заросли, на отражающую высокие перистые облака воду, разглаженную влажной ладонью душных сумерек. Смотрю и думаю — что же такое — Пантанал?
Огромная заболоченная равнина, расположенная чуть южнее Амазонской низменности и превосходящая по площади иные европейские государства. Население крайне редкое и сосредоточено в нескольких поселках и импровизированных фазендах на основных руслах рек Куяба и Парагвай, которые сливаются на южной окраине Пантанала. Казалось бы, что здесь примечательного? И в чем уникальность этой территории?
Приведу слова одного знакомого бразильского кинорежиссера:
— Все фильмы о животном мире Амазонии снимаются в Пантанале.
При поправке на категоричность этого утверждения, с ним можно согласиться.
Практически нигде на всей гигантской территории Амазонской низменности, даже забираясь в самые глухие места, так называемые «белые пятна», вы не увидите такого множества животных. Чтобы снимать или хотя бы просто увидеть каймана, гигантскую водосвинку калибару, тапира и разнообразных пернатых, смело отправляйтесь в Пантанал. Тем более, что часть его территории становится доступной для туристов, постепенно превращаясь в естественный зоопарк. В реках, озерах и протоках водится множество разных рыб, в том числе и знаменитая пиранья.
Пантанал переменчив, и то, каким он предстанет перед вами, зависит в основном от времени года. В сезон дождей, длящийся с ноября по апрель и совпадающий с летом южного полушария, практически вся местность — огромное, залитое водою, зеленое пространство. Не исключение и районы фазендовых вырубок.
Поселенцы вынуждены два раза в год организовывать вывоз и завоз скота по рекам на баржах, так как на четыре-пять месяцев эти, и без того скудные угодья, скрываются под метровым слоем мутной речной воды, которая заливает и оставленные хозяевами строения...
В слегка размытом рябью зеркале воды отражалась луна. Постоянно раздавался плеск и глухие удары. Это кайманы вышли на ночную охоту и нещадно глушат рыбу мощными шлепками хвоста по поверхности воды.
Комары все-таки достали меня, и я ретируюсь в палатку.
Шесть утра, рассвет. Десять минут на сборы лагеря и мы на воде. Плывем вдоль плотной стены древовидного кустарника, растущего прямо из воды.
Солнце уже встало, и туман над болотом, размывая его лучи, придает окружающему нас миру фантастические неземные очертания. Белые птицы, как огромные цветы, и розовые кроны деревьев, как гигантские птицы, развернулись навстречу свету и сушатся от выпавшей за ночь росы. Ветра нет, но ожившие ветви лениво раскачиваются под тяжестью стаи черных обезьян-ревунов, которые скоро начнут свой утренний концерт. Солнце и туман —сказочное сочетание, и лодка бесшумно, словно не касаясь поверхности воды, скользит в этом мареве. Но постепенно волшебство тает, над Пантаналом встает новый день.
— Стоп. Приплыли, ну и куда дальше? Смотри, все заросло, ни одной прогалины. Везде эти... ну, в общем, кувшинки. Померь, здесь глубоко?
Володя опускает в воду двухметровое весло.
— Чуть больше метра.
— Слушай, а давай прямо по этому лужку. Мне кажется вон там, у деревьев, чистая вода.
— Думаешь, пройдем?
— Пролезем.
Но мягкий надувной клюв нашей «Ласточки» категорически отказывался пробиваться сквозь спутавшую его растительность. Пришлось покинуть борт и срочно осваивать профессию водяного бурлака-траворуба (тропический вариант корабля-ледокола). Вода была выше пояса, и голова лишь немного возвышалась над этим газоном.
Прошло еще два часа. Иногда вода опускалась, и идти становилось легче, порою же ноги и вовсе теряли зыбкую опору.
Неожиданно заросли кончились, и мы оказались у блюдца чистой воды, около восьмидесяти метров в диаметре, окаймленного плавучими лжеберегами.
— Господи... смотри, только тихо... Такого мы еще не видели. Вся зеркальная поверхность озерка была покрыта небольшими кочками, расстояние между которыми не превышало метра. И лишь приглядевшись, можно было заметить, что часть из них медленно движется, да и характерная форма остальных не давала возможности сомневаться в их происхождении. Кайманы!
Сколько же их здесь?! Наше появление не прошло незамеченным, и зубастых кочек стало заметно меньше. Надводная часть айсберга.
За время экспедиции я уже сталкивался с этими рептилиями, южноамериканской разновидностью крокодила, и успел немного к ним привыкнуть. Но сейчас вдруг снова ощутил неприятный, сковывающий движения холод в затылке. Осторожно, стараясь не перевернуть наше не слишком устойчивое суденышко, перегруженное снаряжением, аппаратурой и запасом продуктов, забираемся в лодку.
На другом конце заводи виднеется кусок сухого берега с небольшими белоствольными деревьями, окрашенными пометом десятков птиц, облюбовавших их крону. К нему-то мы и направились.
Кайманы неохотно уступают дорогу непрошеным гостям, скрываясь под водой за секунду до того, как зеленый резиновый нос уткнется в черную кожистую голову. Меня не покидает чувство, что мы плывем в буквальном смысле по их спинам, и как бы в подтверждение этого — ощутимый толчок в дно лодки.
Причаливаем. Володя выходит на берег и начинает снимать. Я замечаю чуть дальше коридор чистой воды, а в самом его начале небольшой клочок песчаного берега, пригодного для стоянки.
Правда, его привлекательность также оценили около десятка крупных рептилий. Они грелись на солнцепеке, распластавшись по пологому склону. Сажусь в лодку и подплываю вплотную к лежбищу. Никаких эмоций. Только один самый большой крокодил повернул в мою сторону голову с полуоткрытой зубастой пастью и внимательно следил за моими действиями. Расстояние между нами сократилось до двух метров.
Кайман приподнялся и решительно двинулся ко мне. Делаю резкий взмах веслом и издаю гортанный крик. Этого оказывается достаточным, чтобы напугать хищника и заставить броситься его в воду...
Жаль, что у «Ласточки» нет крыльев.
Пять дней спустя
— Андрей, смотри, поймал! Жирная!
— Слушай, Володь, убери ты ее.
— Куда я ее дену? Она же живая, лодку порежет. Смотри, как зубами клацает!
— Ладно, держи ее так, на леске. Сейчас подойдем к берегу, я ее обезврежу.
Я увидел у самого лица бешено бьющуюся крупную пиранью. «Жирная», — как-то неуверенно согласился я и тут же получил по давно не бритой щеке мокрым и упругим хвостом.
И тут я совершил ошибку, об опасности которой сам же и предупреждал своих спутников в прошлом путешествии: «Никогда не берите в руки пойманную пиранью, предварительно не оглушив ее ударом мачете по голове». Крепко схватив рыбину сверху за голову и жабры, я осторожно снял ее с крючка. Все дальнейшее происходило в каком-то ненормальном темпе. Раздался Володин крик:
— Андрей, меня уносит!
